Форум » Вырица и творчество » Вырицкий дневник. Тетрадь 1. » Ответить
Вырицкий дневник. Тетрадь 1.
вахид: Читал про двух безработных, расстрелявших один другого. В заметке подчеркнуто - безработные. И пришло в голову: человек бывает несерьезным не из легкомыслия, как думают армия ханжествующих на эту тему, а из-за противного ежеминутно досаждающего, как боль в носоглотке, несчастья. Серьезное возникает там, где есть цель и интерес, верх и низ, смена суток настроения. Выпивка для алкоголика - это не веселье, а искусственный день.
вахид: Подумать только, он сказал правду: благодаря возможности не напрягать свою ленивую фантазию, у него теперь лицо, как у пророка.
вахид: Творчество - это всегда претензия на некоторую ценность, и посему претензия. Это как у перерослого ребенка, который путешествует по детскому билету, - потребность скрыть ноги.
вахид: Говорят «Каждый народ заслуживает правителей, которые у него есть». Но этот «факт», к сожалению более всеобъемлющ, всюду плотно всеобъемлющ, как гравитация. В кошмарном 92 году родители одного моего знакомого решили создать фермерское хозяйство в глухой отдаленной деревушке (где выделили землю). Впечатление записано с его слов. Первое и последнее, что бросилось в глаза при общении с местными: постоянное оглядывание. Куда бы ни пошел, ни повернулся - везде чувствуешь себя, как в пижаме с забавными цветочками по всему полю. Смотрят «без злобы» скорее с невозмутимостью фотоаппарата, но, как на диковинный предмет. Иногда на лицах вегетативные ухмылки - настолько быстро гаснущие, что постоянные. Если открыты ворота, в них обязательно заглядывают бабушки, мальчишки, «похожие на ковбоев» молодые люди. Никаких драк, разборок, рэкета не было. Но без всякого скандала прогнали через поле с урожаем большое (навскидку голов 200, если не больше) стадо коров. Объяснили: коровы повернули вдруг в эту стороны под прямым углом, повалили ограду и пробежали через все поле до следующей ограды, которую тоже повалили, потом одумались и зигзагом возвратились на дорогу. «Оправдывающийся» стоял ни дать ни взять в базовой позе фильма «Злой. Плохой. Хороший», в позе, с которой начинается в таких фильмах любая походка и любое действие: растопыренные ноги, засученные рукава, прямая спина и улыбка из-под шляпы, точнее колхозной кепки. Знаю несколько населенных пунктов, в которых жители изнывают от нехватки денег на водку, потому что других больших потребностей что-то купить у них нет или почти нет. В одной из таких деревень заброшенная мебельная фабрика, лес для которой растет практически у ворот. Но ни один самоубийца не захочет приехать туда в роли хозяина. А захочет разве что очень опытный дрессировщик. Помните ли с каким назидательным глумлением провожали с поста мэра Гавриила Попова?
вахид: Помню на работе во время кризиса ходили упорные слухи об урезании зарплаты (не состоявшиеся) и одна из сотрудниц, которой тоже должны были урезать зарплату (в ее представлении) как-то восторженно (с лицом романтика перед пропастью или альпийским ущельем) восклицала «А вы как думали! А вы как хотели!», одновременно назидательно и вдохновенно как степной акын излагала ужасы несправедливости руководства. С той же самой интонацией обычно говорят, что «у нас не может быть никакой демократии», что «страна безнадежно отстала», что «мы заслуживаем правительство которое имеем» и т.д.
вахид: Мудрость принято считать чем-то уникальным, а она практически всегда бывает типовой. В отношения Иисуса к мудрости нет ничего парадоксального.
вахид: "Сдержанность" - это когда откровенно невооруженным глазом глупые люди еще и бояться показаться дураками, т.е. какие-то ворота без забора.
вахид: При наличии интересной работы ни дать ни взять - лень лениться. Да-да, как бывает лень стоять в очереди. И скучно быть скептиком. Собственно скептики - это люди, обладающие единственной способностью описывать аскетическую комнату своих рефлексий.
вахид: Несчастный не имеет права судить о радости, радость в его представлении лишь стертое клише, до того пошлое и не аппетитное, что его не хочется желать. "Солнца неспящих" не бывает.
вахид: Человек - это существо постоянно по всякому реальному и придуманному поводу испытывающее чувство вины. Даже самые грубые и безответственные люди не уйдут от нее - жизнь придумает ддя них что-нибудь не менее грубое или хитроумное и доконает виной хотя бы через выдавливание кишок. В нелепой ситуации собственной правоты задумаешься: а не бью ли я по отягощенным фалангам повисщего над пропастью.
вахид: Недалекие люди ставят себе в заслугу собственную правоту. На самом деле "правота" - это благотворительная лотерея для идиотов с неестественно большим числом выигрышей.
вахид: "Я прав!" - решительно это невозможно произнести без глупой интонации.
вахид: Гемофилия имеет с правотой одно, нет два общих свойства и отличается лишь гораздо большей редкостью.
вахид: Сдержанные люди обладают карликовой, но очень жестокой манией величия, скажем так, достаточного величия.
вахид: Воинствующие атеисты - это люди, избивающие туалетный кран, об который даже не зашибли руку. Одно время я не был верующим, но никогда у меня не повернулся бы язык назвать себя атеистом. Это все равно как, если бы мне вдруг поступить в институт Лесгафта или поехать дояром в колхоз. Одно дело невозможность верить (как Толстой), другое - поэтизировать не науку, а какие-то грубые и заранее придуманные оглобли, на которых обязан держаться мир. Хочешь думать без оглоблей, но их судьба участвовать в каждом рассуждении вне зависимости от того нужны ли они там, помешают ли они, внесут ли что-то бессмыленное. Приверженцы их самые злобные моралисты каких только можно придумать, в отличие от обычных моралистов они сживают людей со света даже не ради совести, а ради вздорного и придуманного ими самими схоластического набора отверток на тему "Что есть истина". Они даже не понимают, что тематически они в буквальном смысле - пророки, иначе как бы они могли говорить о "смысле всего", как "имущие власть".
вахид: Нет ни одной глупости из тех, о каких говорю, которые бы я когда-либо не сделал сам. Стоять в толпе и быть толпой, к сожалению или к счастью, - временами одно и то же. Помню меня поймал на улице телевизиощик. Речь моя была "Ну, в принципе,..., ну, ... , ну, в принципе". Собственно, это было самое главное из сказанного.
вахид: О том, как я бываю "прав" многие убедились лабораторно.
вахид: Вот мне в самый раз здесь написать об "умении смеяться над собой")))))).
вахид: Молодые люди не понимают, что когда человек бывает серьезным, он имеет право быть глупым и даже пошлым. Быть пошлым - это такое же право, как быть уставшим.
вахид: В наше время глуп даже умный смысл. Все, что ни скажешь умного бывает глупым.
вахид: Шестов пишет: Школьная посылка: последовательный скептицизм сам себя опровергает, ибо отрицание возможности знания есть уже утверждение. Но во-первых: скептицизму не обязательно быть последовательным, ибо он не имеет никакого желания угождать догматизму, возводящему последовательность в закон. Во-вторых, где та философская теория, которая, если ее довести до крайних пределов, не уничтожала бы самое себя? И отчего от скептицизма требуют большего, чем от других теорий, от скептицизма, который честно заявляет, что он не может дать даже того, на что другие теории претендуют? ... есть две возможности: скептицизм погорячится и начнет строить очень длинные цепочки или, что вероятнее, обленится и станет бурчать себе под нос, при этом иногда напоминая по какому поводу все мнения неверны. Вообще скептицизм требует особого устройства мира, где все ходы делаются с очень частыми паузами и обязательно по замкнутому кругу и делать их не имеет особого смысла.
вахид: У скептицизма есть очень неприятная особенность, заключающаяся в том, что это типично окончательная философия. Как давильное устройства она отличается от догматизма лишь непредсказуемостью и непоседливостью.
валерьян: Вахид, Вы уверены ,что с возрастом скептик не измениться,...зрелость даёт шанс смотреть в "Три Де" ,если позволите.Вы сами знаете ,что Вас беспокоит?
вахид: Скептик может измениться, дурак с выражением лица, как у скептика, вряд ли, но быть в возрасте еще и "скептиком" - это несерьезно. В другом месте я писал. Каждый думающий, что он "разочаровался в жизни", всего лишь разочаровался в своей удаче.
вахид: Горький был нерукотворной пародией на Ницше. Все знают, что они были физиогономически похожи плюс те же самые усы, но важнее, что Ницше тоже походил на Горького.
вахид: Ницше очень много говорил о "переоценке всего ценного" и она произошла, но несколько в другую сторону, чем он предполагал. В наше время наибольшее влияние имеют авторы, дающие картину обычного, но жизнеспособного человека в обыденности, такие, как Толстой или Чехов. В философском смысле - это оружие массового поражения, потому, что оказывая влияние никого не убивает и не давит, и к нему нельзя предъявить дипломатических претензий. Что-нибудь "асоциальное" на тему "толкни слабого" может написать любой автор "Майн кампф", если это будет талантливо, его заметят, оценят, студенты будут приводить пример, "как тоже можно думать", но когда заговорят о жизни всерьез вряд ли кто станет опираться на оценку такого автора, чтобы в ситуации полемики заниматься двойной работой - думать за себя и отстаивать "интересное мнение", которое еще и надо приклеить к реальному образу мысли. Поэтому все эпатирующее имеет в наше время вид и значение незапланированной контрабандистской перестрелки в условиях дипломатической войны.
Дикая: подробнее про Чехова.
вахид: Говорят, что писатели слишком много изображали "маленького человека" и народ "измельчал". Это очень глупая, не имеющая продолжения из-за своей ни к чему не приклеивающейся бессмысленности оценка. В древности герои были, как водится, полубогами, в литературе они - полумонументы. И верный способ показать человека без мишуры и надуманностей - изобразить "маленького человека". Тем более, что герои более велики лишь на шкале канцелярской оценки. Любители "великого" вообще любят измерения, без него не построишь пирамид.
вахид: Шестов пишет: А. П. Чехов говорит правду не из любви или уважения к "истине" и не в силу того, что долг повелевает нам, как думал Кант, никогда не лгать, даже если бы грозила смерть. Нет у него и побуждения, столь часто толкающего на безумную дерзость молодые и пылкие души: выпрямиться во весь рост, высоко нести голову. Наоборот, Чехов всегда ходит сгорбившись, понурив голову и никогда не обращает взоров к небесам, ибо там для него не начертаны знамения. Если он говорит правду, то только потому, что самая крепкая ложь уже не опьяняет его, хотя бы он ее принимал не в тех скромных дозах, в каких ее предлагает идеализм, а в самом непомерном количестве - бочками сороковыми. Он бы только чувствовал ее горечь, но она не могла бы ему вскружить голову, как Шиллеру, Достоевскому или даже Сократу, который, как известно, мог пить сколько угодно вина, но хмелел от самой обыкновенной лжи. Не совсем верно. Достоевский устраивал мысленные эксперименты, которые приносили ему много страниц, если не идей. И потом изображающий внутренний мир человека не открутится от лжи - во-первых, "всяк человек - ложь", во-вторых, этот самый "внутренний мир" самое малое наполовину состоит из бутафории, как ДНК из пустого кода. И еще не факт, что в нем ложь. И, в-третьих, трезвая реалистичная оценка получается не обогащением правды, а обеднением оптимизма, - процесс ее создания ограничен лишь его естественным (природным) содержанием в тканях.
вахид: Люди, воспитанные на соцреализме, требуют "позитива", то есть "капиталистического реализма".
вахид: "Сдержанный обыватель", т.е. клиент Заратустры - это не "литературный маленький человек", а не доразвитый "великий".
полная версия страницы