Форум » Вырица и творчество » Вырицкий дневник. Тетрадь 1. » Ответить
Вырицкий дневник. Тетрадь 1.
вахид: Читал про двух безработных, расстрелявших один другого. В заметке подчеркнуто - безработные. И пришло в голову: человек бывает несерьезным не из легкомыслия, как думают армия ханжествующих на эту тему, а из-за противного ежеминутно досаждающего, как боль в носоглотке, несчастья. Серьезное возникает там, где есть цель и интерес, верх и низ, смена суток настроения. Выпивка для алкоголика - это не веселье, а искусственный день.
вахид: Те, кто боятся сделать "не то" во все время за вычетом этого занятия, очевидно, выпендриваются. Получается такой постоянно стеснительный Ходжа Насреддин с в отведенные часы мятущейся душой.
вахид: Есть ситуации, когда даже самая правильная, самая талантливая мысль выглядит как черепок, как самый жалкий из всех черепков, который минуту назад еще был золотом. В эти часы поэт, философ, художник остро чувствует себя каким-то нелепым царем Иродом, ряженым, затравленным в декорациях и никому не нужным.
вахид: В моралисте обычно подозревают оригинальную проститутку, которая торгует худосочным образом мыслей за невнятное одобрение больше похожее на ласку.
вахид: Угадывая неоднозначную реакцию на некоторые посты, хочу пояснить, что в них нет ничего заумного. Могут сказать, что я рационализирую мир, так как объявляю все осмысленным. Во избежание этого даю уточнение: Если высказывание А имеет смысл и b, чем бы оно ни было изменяет этот, то b имеет или дает смысл. b может быть репликой, звуком, упавшим с дерево яблоком и т.д. Каким образом b изменяет смысл для выяснения смысла А - не обязательно, хотя b может быть уточнено и распасться на самостоятельные действующие факторы. Поэтому мир не рационален в прямом смысле,но рационально прочитываем. Обычно такое положение приписывается бессознательному, но, с моей точки зрения, оно характерно для всего "мира" в целом. То, что вещи не имеют, а дают смысл - не схоластическая закорючка, как наверное подумали многие. Можете ли вы поручиться, что стол "имеет" все те смыслы, которые возникают в связи с ним. Не будет ли это насилием над столом. Смыслы могут иметь идиосинкразический характер отсортировать их от "объективных" сородичей не представляется ни малейшей возможности. Кроме того Яблоко на столе, яблоко на картине и яблоко в романе могут "иметь" один и тот же смысл. Идея жесткой привязки смысла к вещи породила бы курьезную задачу поиска общей субстанции всех "трех яблок". И, наконец, эта онтология не приписывает ничему реальных свойств, она дает лишь удобный способ описания.
вахид: Человек как "вещь" дает множество разных смыслов. Среди них такие, от которых может повеситься и такие, от которых придет в неописуемый восторг. Слово "иллюзии" выделяет преимущество первых над вторыми.
вахид: "Книги не научат, жизнь научит!" - формально и по существу - правильно, но все-таки я не люблю этой фразы. Почему? П.ч. она всегда назидательна. П.ч. предполагает безответную неопытную инстанцию в духе басни "Волк и ягненок", и представляет из себя предложение заткнуться. П.ч. никак не поясняет почему "жизнь научит" и как сентенция об "опыте вообще" слащава и декоративна. П.ч. ее произносит сволочь, никогда не бравшая в руки книг.
вахид: "Хуже дураков бывают только дураки с претензией" - Ларошфуко по-русски.
вахид: Юмор (ирония, "цинизм") - единственное место, где глупость позволяет себе быть раскрепощенной. Во всех прочих местах она бывает, в принципе, деловой и надутой, и совсем "без юмора". Но как только аудитория позволяет, оцепенение проходит. Брови поднимаются. Вот уже улыбка. Сейчас будет произнесено: "Как говорят в Одессе, это две большие разницы!"
вахид: Англичанин говорит: Если бы дураки действительно знали, когда они выглядят, как дураки, они прежде всего остереглись бы шутить.
вахид: Юмор ТНТ не то, что бы тупой, а не может быть сколько-нибудь иным. (Иначе придется загружать Windows на калькулятор). Это всегда проекция на какого-нибудь лоха, что не в створе плеч лоха не замечается. Если его вдруг уберут из кадра, смеяться станет не о чем, острецы опустят руки и уставятся в пол. (Cтудийный гипсокартон увидит самую смешную сцену с момента своего монтажа). Однако лох есть всегда. Его подвинут в кадр, на лицах снова заиграют улыбки.
вахид: "Простой народ" не хочет быть лохом. К сожалению, это самое главное, что можно сказать о "простом народе". Это так же определительно и несомненно, как греки Меналая и Агамемнона плыли под Трою. Отсюда выражение лица "как не у лохов", жесты "как не у лохов", словечки, о которых лохи точно не догадаются. Можно прожить неделю (не важно в городе или нет) и не увидеть ни одного человека лет 20-25, который не был бы "экспрессивен" и не являл своими жестами и интонациями непрекращающийся театральный монолог. На восьмой день пока еще можно встретить.
вахид: Удивительно, как авторы, говорящие об одном и том же не надоедают сами себе. Например, чтобы тебе надоел Гегель вовсе не обязательно быть не-Гегелем. Тем более не-Гегель только читает, а Гегель придумывает, скрепляет и реанимирует то, что секунуду назад еще казалось живым, а теперь просто идея на бумаге. До какой степени надо быть одухотворенным, чтобы любить собственную писанину с неутомимостью перпетум мобиле! Вот почему философы не могли отвести глаз от своих страниц, любая повседневность обращала эти страницы, за исключением нескольких верных оценок, в ложь - и они не видели повседневности. Правда есть философия, которая не опускала глаз перед повседневностью. Этого не отнимешь у Канта, который хоть и был "сухарем", но очень бережно относился к жизни, Гуссерля, который так любил повседневность, что решил сшить для нее костюм. Кажется Кант и Гуссерль даже не любили своих книг. Первый писал только о самом необходимом и без всякого торжества, второй - держал большую часть в рукописях.
вахид: Почему марксизм оказался такой естественной и понятной философией, п.ч. а) надо отобрать все имущество у буржуев и передать его бедным и никакое б), чем бы оно ни было, уже не требовалось. То есть марксизм мог уже и не оцениваться как философия и все забыли, что он философия, а IV тома капитала и 50 томов дверных записочек Ленина стали излишними, когда их извлекали на свет, пытались в них что-то понять, получалось хуже, чем если бы этого не делали, п.ч. их контент был ничуть не глубже плакатов о труде и моральных стимулах. Оценивались они в нагрузку к жизни. Получался "силлогизм": социализм реален, написанное в них - "о социализме", - значит можно раскрыть книгу на первой попавшейся странице и увидеть предельно реальное изображение и смысл того, что происходило за окном. Некоторые пытались. Но на самом деле ничего похожего на реальность в них не было. У добросоветсных молодых людей, занимающихся конспектированием, возникала единственная сколько-нибудь осмысленная задача - "найти самое главное", то есть в сотый раз записать, что ситуация требует захватить почту, вокзал, банк и т.д (что и так можно было прочитать в любом учебнике) и отметить за какой страницей числится этот "эксклюзив". Еще говорили, что Ленина, тяжело конспектировать, потому что у него "все важно" и молодые люди ломали голову: какое важное и сколько предложений важного перенести в конспект, а вдруг не хватит важного?
вахид: Есть небанальные мысли, которые несут на себе отпечаток того, что через пять минут они станут банальностями. Они дают возможность предвидеть, какие дураки и какие кривды, или, в крайнем случае, какое пустословие будет на них ссылаться.
вахид: Снобизм требует одаренности, если не художественности, от каждого "живого места" автора.
вахид: Я все-таки верю в народность. Есенин со всеми своими "заломанными шапками" народен, в том смысле, что это антураж нашего несовершенного "состояния духа", но это реальное, а не придуманное и не сконструированное состояние. В таком виде оно может быть и оправданно. Не надо забывать, что есть другая разновидность пошлости - подростковая интеллектуальноть, не менее наивная, чем есенинская, пользующаяся всеми без разбора "философскими терминами", осведомленная про "буддизм" и "чакры", про "хоку" и "самураев" и нагазированная "оригинальностью".
валерьян: Есть небанальные мысли, которые несут на себе отпечаток того, что через пять минут они станут банальностями. Они дают возможность предвидеть, какие дураки и какие кривды, или, в крайнем случае, какое пустословие будет на них ссылаться.
вахид: У погибшего поэта Анны Яблонской обнаружил удивительно близкое мне по теме стихотворение: КНИГА БЫТИЯ Слово было у Бога. Слово было Богом. Слово было убого. Словно больное горло. Слово было соломой. Слово было слюной. Слово было истомой. И осталось со мной. Слово было бесплатным. Слово было бесплотным. Слово было заплатой. Слово было болотом. Слово было надбровным, выше, чем самым - главным. Слово было бескровным. Сделай его кровавым? Строчка гениальна, это формула идеологии как таковой Слово было бескровным. Сделай его кровавым? Удивительная стилистика без бытовых запахов, как будто из хрусталя, а стихи живые. Похоже на Бродского, но у него бытовые запахи улавливались, интонация часто была проповеднической.
вахид: Поверхностная стилистика похожа на пастилки "Рондо", автор сколько угодно может отвлекать читателя какими-нибудь "мятными" словами - "запах души" не скроешь.
вахид: Не люблю интеллектуальных стихов: моментально вижу неинтеллектуальность интеллектуального в них, как будто слова, которые должны что-то интеллектуально выразить просто набросаны, куда попало. Интонация же приспособлена только для того, чтобы выговорить эти слова, она серьезная и напряженная как в учебнике, и неповоротлива как мебель в подъезде, что для всего остального, для какой-либо точности выражения и содержания не хватает формата строки. За тяжело встаскиваемой «мебелью» всегда угадывается «дистрофик мысли», который не имеет ни единого шанса проскочить сбоку, п.ч. стихотворение заканчивается сразу при вносе «мебели», и «дистрофик» остается за дверью.
вахид: Когда автор много пишет и в особенности ищет форму он часто оправдывает мелкость содержания за его новизну, но новизна проходит, а мелкость и «ломание копий» вокруг этой мелкости остаются, Так часто было у Блока, который бесконечно писал о «прекрасных дамах», стояниях у балкона и «погибелях души», что приходится гадать, чем одна из них примечательней другой. Так было у Ницше, который исчерпав набор «моральных предрассудков» начинал придумывать новые почти несуществующие в природе моральные предрассудки.
вахид: Лишь некоторая ограниченность и желание смеяться заставляют смеяться над какой-нибудь ерундой, а не "особое жизнелюбие". Смех получается ритуальным и нередко назидательно, демонстративно юморным, а "смешная" вещь под натиском смеха почти стесняется своей незначительности и неожиданно интимному расположению к себе. "Жизнелюбец" находится при полном убеждении, что те, кто не смеются издеваются над собой или "не имеют чувства юмора". (Слышу смех из соседнего отдела).
вахид: Сказать "о пошлости телевидения" будет общим местом. Уникальность нашей "Москвы" не в пошлости, а в каком-то противоестественном схематизме. Люди на экране, несмотря на весь свой гламур и силикон удивительно бессвойственны. Не то, что они не имеют ни мыслей, ни мнений, - они не могут их иметь в принципе, как кукла не способна всерьез пользоваться туалетом. В людях это встречается, но чтобы в одном месте и абсолютно герметично к чему-то еще, - такого "не бывает". С 90-х годов телевидение имеет два редко пересекающихся измерения. Это 1) слащавое глубокомыслие в духе Проханова, декоративное, похожее на детский телефон по которому нельзя позвонить, п.ч. он из цельного куска пластмассы, и 2) серьезное без всяких модальностей отсутствие "глубокомыслия", делающее людей похожими на программируемый микрокалькулятор, который, впрочем, нельзя развести, п.ч. микросхема наивности не предусмотрена.
вахид: Каждый человек имеет право быть дураком, тем более начальник.
вахид: Хамы относятся к своим подчиненным или плохо, или по-отечески.
yuriy: О! Боже! Опять!
вахид: Не рассчитывал на такую сердечную реакцию.
Mike: Вы что, начитались книжек с обложкой "В мире мудрых мыслей?". Или уже пишете такую книжку?
вахид: Уважаемые внимательные читатели, любопытно. Я начитался книжек с обложкой "В мире мудрых мыслей", я подставляюсь, я выгляжу идиотом, а протестуете вы. Это какая-то инерция затхлости, "мудрые мысли" вполне на общие темы, никого не задевают, и все равно так хочется запретить их высказывать, потому что они не такие, как положено говорить сегодня с утра. В такой ситуации не грех высказать и глупые мысли.
Старожил: Да... Есть люди, принимающие мудрые (или просто предлагающие подумать) мысли с внутренним протестом (слишком близко к сердцу). Отчего бы это?
полная версия страницы